Safoshkin-house и разговоры об архитектуре

Публикации о премии

На сайте Knowrealty.ru вышло обстоятельное интервью с призером конкурса «Золотой Трезини-2018» — автором нетривиального и даже радикального проекта Safoshkin-house, саратовским архитектором Евгением Спириным.

Напоминаем, что уже сейчас идет прием заявок на участие в конкурсе «Золотой Трезини-2019». Стать участником можно до 15 октября 2019 года включительно. Лучшие проекты участников «Золотого Трезини» пополнят собрание Генерального партнера конкурса — Государственного музея истории Санкт-Петербурга.

Проект Safoshkin-house архитектурного бюро Spirin Architecs, получивший в прошлом году спецноминацию “Золотого Трезини”, — это лаконичный дом-мост, который должен появиться в деревне Вирки под Питером. Knowrealty.ru встретился с архитектором бюро Евгением Спириным и узнал, как сама природа задаёт вектор, почему городам без корней проще быть современными и как по зданиям вокруг определить степень демократичности в стране.

Проект Safoshkin-house. Архитекторы: Евгений Спирин, Марина Спирина. Визуализация: Алексей Селиванов. Адрес: Ленинградская область, Вирки. Проект: 2018.

— Как появился Safoshkin-house?

— Этот дом был, в общем, создан природой. Участок под строительство находится под Питером, в деревне Вирки. Там совершенно непитерский пейзаж, он какой-то степной. Когда у заказчика появилась земля, он предложил: “Давай спроектируем дом из газобетона”. Я согласился. А потом он прислал готовый чертёж. Я спрашиваю: А я тебе тогда зачем? В таком ключе работать мне совершенно неинтересно, всё это плохо влияет на карму. К сожалению, много архитекторов этим страдает, а иногда надо просто отказаться от заказа. Но мне помогла весна. Заказчик приехал на участок сделать видеосъёмку, а там — сплошным потоком вода. Поле в том месте имеет достаточно развитый уклон, и весной на протяжении километра — верховодка сантиметров 12. Я за это ухватился. Нет, — говорю, — как обычно тут дом строить нельзя, надо его поднимать. Не бороться с водой, не создавать дамбу, не делать гидроизоляцию, барьер, а поступить так, как люди поступают с реками-подчиниться, перекинуть мост. Так возникла идея создать дом на стойках, оторванный от земли — дом-мост, простой и лаконичный.

В качестве прообраза я видел знаменитую виллу Фарнсуорт архитектора Мис Ван дэр Роэ. Дом был построен в 50-х годах в пойме реки Фокс для женщины-врача. В определённое время года этот участок затапливался, а подъём на стойках дом защищал. Потом, к слову, Ван дэр Роэ долго судился с заказчицей. Итоговая смета, которую он предоставил Фарнсуорт, была гораздо больше, чем он предполагал изначально. Заказчица была шокирована и Роэ недоплатила. Хотя в итоге получился шедевр мирового уровня. Вот почему я всегда говорю: любую смету, озвученную подрядчиком вначале, умножайте на 2, а лучше — на 2,5. Это и будет реальная стоимость.

Дом Фарнсуорт, 1971 год, штат Иллинойс. “Стеклянный дом” построен по проекту немецкого архитектора Людвига Мис ван дер Роэ в 1951 году для Эдит Фарнсуорт. Photo: Jack E.Boucher.

— Заказчик сразу проект понял и принял?

— Мой заказчик — человек с казацкими корнями, и сразу ему было тяжело принять то, что мы сделали. Но на следующее утро, после того, как я ему скинул проект, он позвонил со словами: “Слушай, а я начинаю понимать идею“.

— Вы с этим проектом и спецномиацию на архитектурно-дизайнерском конкурсе “Золотой Трезини” в Питере взяли.

— Да, я подал заявку на участие в последний момент, так что наш проект на конкурсе стал неожиданностью. В итоге мы получили номинацию галереи дизайна bulthaup, продвигающую идеи современного искусства, дизайна и архитектуры.

Лина Перлова, основатель и совладелец галереи дизайна bulthaup, вручает премию Евгению Спирину. “Золотой Трезини”, ноябрь 2018.

— Вы, когда подавали заявку на “Трезини”, шутили, что, учитывая классицистичность жюри, участвовать в конкурсе страшно. Почему такой крупный конкурс обычно отдаёт предпочтение не авангардному и модерновому, а классическому?

— Потому что это Питер. Я прекрасно понимаю Степана Липгарда, который в Москве делал сталинское ар-деко, а, переехав в Санкт-Петербург, ушёл в совершенно питерские истории — даже на архитектора-художника с таким мощным бэкграундом город влияет сильно. Думаю, и я, если бы пожил и попроектировал там лет пять, делал бы что-то похожее немецкую неоклассику с шпееровскими корнями. К тому же все архитекторы, работающие в классике, уезжают в Питер. Поэтому авангард там воспринимается тяжело. В других городах нет таких корней, и предположу, что именно поэтому нам свободнее и легче заниматься современным. Хотя, если говорить о конструктивисте Татлине, то его знаменитая башня для Коминтерна была спроектирована именно там.

По проекту, башня Татлина (она же — Памятник III Коммунистического интернационала), состоящая из нескольких вращающихся вокруг своей оси зданий, предназначалась для работы членов Коминтерна. Также там должны были располагаться помещения для съездов, типография, информационное бюро, телеграф и т.д. Фото 1919 г.

В 2011 году архитектор Джереми Диксон создал коллаж Re-creating Tatlin’s Tower, показывающий, как башня должна была выглядеть в реальности. И в панораме Питера здание коминтерна выглядит колоссально. На мой взгляд, очень авангардно и красиво, хотя реально башня должна была находиться на Петроградской стороне.

Фото: https://dixonjones.co.uk.

— Если в других городах заниматься современным проще, почему там так много неоклассики?

— Беда в том, что в Саратове, скажем, исторически купеческом, люди по-прежнему ассоциируют себя с купцами, хотя таковыми не являются. Но если вы показываете преемственность в архитектуре, то ходите в сюртуках, ездите на карете, пользуйтесь почтовыми голубями — это будет соответствовать тому, что вокруг. Если бы наши предки мыслили такими категориями, мы бы до сих пор жили в пещерах, повторяя их из века в век. Но человечество совершенствовало себя, в жилье в том числе, а тут вдруг мы почему-то решили остановиться. И эта история повсеместна, то же я наблюдал в Казани, например. Там всё невероятно круто с благоустройством и сохранением наследия, но современной архитектуры практически нет, а то, что есть — очень плохо. Проблема в том, что все эти здания проектируют современные архитекторы — с современной школой и базой. А потом получается: в неоклассическом здании пилястра вдруг обрывается на уровне цоколя — у нее просто нет базы, она висит в воздухе. За качеством отделки и дорогими материалами скрывается дикое упадничество.

— У обывателя есть определенные стереотипы. Вход в дом не может быть на уровне земли, потому что зимой его заметёт снегом. Здание не может быть чёрным, потому что при трёх солнечных месяцах в году это слишком мрачно. Крыша не может быть плоской, потому что там будет скапливаться снег. И опыт других стран со схожими климатическими условиями пока не помогает. Вам сложно эти стереотипы обходить?

— Сейчас достаточно легко, потому что есть экономические обоснования. Я только сдал проект, где мы с заказчиком на цифрах просчитали кровлю двухскатную и кровлю плоскую. Разница — в 240 тысяч, так что выбор очевиден.

Проект Otolegov-hous с использованием плоской кровли. Архитектор: Евгений Спирин, Марина Спирина. Визуализация: Алексей Селиванов. Адрес: Саратовская область, с. Усть-Курдюм. Проект: 2019.

Та же история, когда начинаешь считать, во сколько обойдётся подвал. Я его воспринимаю, когда нет реальной угрозы подтопления. В остальных случаях мы стараемся делать дома без подвалов. Это огромные затраты, а жильцы никогда туда не спускаются. Потом думают: может, бильярдную сделать? И покупают бильярдный стол. И это как джакузи в начале 2000-х: все хотят, но никто в итоге не пользуется. Мы в проектах стараемся уходить от таких затрат. Дом должен быть экономичным. У нас ведь как? Недвижимость — как колоссальный якорь, который держит, тащит за собой. Любое строительство дома из кирпича — история на десятилетия. За эти годы много всего происходит, вплоть до распада семьи. Или стали люди в 40 дом строить, к 50-ти закончили. Но дети выросли, уехали,а родители теперь сидят в 400-метровом доме и не знают, что с ним делать, потому что покупать его никто не станет. У меня отношения к жилью именно такое: его должно быть легко оставить, даже если оно не продастся.

— Возвращаясь к дому Сафошкина: форма здесь кажется первостепенной. Были трудности с внутренней планировкой? Всё-таки это нестандартное вытянутое пространство 36×6 м.

— Нет, не было, напротив. В начале 10-х годов у нас был программный дом Nautilus, и мы в нём зафиксировали своё отношение к жилью. Нам проектировать вытянутые дома — дома-корабли, дома-лайнеры — гораздо проще. Я когда начинаю размышлять на эту тему, понимаю, что интерес к линейной архитектуре связан с моим отношением к Волге и степи. Я родился в Балаково, долго прожил там и помню, как в детстве залезал на подоконник и наблюдал, как по судоходному каналу идут корабли. И вся эта линейность и Волга вообще — единственное, что держит меня от переезда из Саратова.

Архитектор: Евгений Спирин. Адрес: Москва, Дмитровское шоссе, пос. Немо. Площадь участка: 4020 кв.м. Общая площадь: 280 кв.м + терраса 233 кв.м. Визуализация: Загороднов О.А. Проектирование: 2008—2009 гг.

— Архитектура отражает действительность?

— Есть такой историк архитектуры и искусствовед — Владимир Паперный. Так вот у него есть теория соответствия архитектуры социальному устройству общества. Если она линейная, неиерархичная, как колонна на постаменте, то политический строй демократичный. Если же мы видим условные сталинские высотки — строй тоталитарный. Судя по тому, что строится сегодня, однозначного диагноза не поставишь. Неоклассика — плохого или хорошего качества — спокойно соседствует с современными проектами. Сейчас время эклектики, нет ничего чистого. Вот почему я с определенной осторожностью отношусь к заявлением о том, что мы живем при диктатуре — я всё воспринимаю через архитектуру и вижу, что она совершенно не тоталитарна. Но времена так меняются, что, возможно, эта оценочная шкала больше не работает.

— Может ли в нашей архитектурной истории повториться золотой период, как это случилось в начале 20-го века? Или “Ренессанса” ещё долго не предвидится?

— Любой стиль рождается из общественного движения. Конструктивизм породила революция и смена строя. Тогда изменилось всё, и перемены общественные повлекли за собой появление нового типа зданий и нового мышления. Сейчас многие спорят, кто у кого что позаимствовал: советские конструктивисты у немецкой Bauhaus или наоборот. Я думаю, это параллельные явления, но, однозначно, самые передовые архитектурные перемены происходили здесь. В капиталистическом обществе просто не было социального заказа, который у нас породил новую архитектуру: клубы для рабочих, дома-коммуны, фабрики -кухни. Чтобы появилось новое направление, должна либо произойти смена строя, либо должен появиться невероятный материал с новыми физическими свойствами, который даст новые возможности в проектировании. Но я в это не верю — Пантеон тоже был сделан из бетона.

Текст: Юлия Исаева

Оригинал публикации: https://knowrealty.ru/saphoshkin-house-i-razgovory-ob-arhitekture/

«Золотой Трезини» в социальных сетях:

Facebook: https://www.facebook.com/goldtrezzini
ВКонтакте: https://vk.com/goldtrezzini
Инстаграм: https://www.instagram.com/goldtrezzini